В 1730 году должна была состояться шумная свадьба четырнадцатилетнего императора Петра II с Екатериной Долгоруковой. Однако юный император скончался в середине января от оспы. Наследников у него, разумеется, не было. Кто же должен был стать новым самодержцем? Не удивительно, что решение по этому вопросу принимал Верховный Тайный Совет — орган, состоявший из представителей нескольких знатных родов и имевший почти безграничную власть при императоре-ребенке. Теперь же правление верховников оказалась под угрозой. Чтобы сохранить свои позиции им просто необходим был такой государь, который бы во всем подчинялся их воле. И они остановили свой выбор на Анне, дочери брата Петра I Ивана. Верховники были уверены, что она, чтобы оказаться у власти, согласится на любые их условия.
Затея членов Верховного Тайного Совета выглядела достаточно ловкой. Они составили так называемые «Кондиции», сильно ограничивавшие самодержавную власть Анны Иоанновны. Теперь императрица сама не могла начинать войну и заключать мир, жаловать чины или деревни, вводить новые налоги и даже выходить замуж и назначать наследника престола по собственному усмотрению. В случае же нарушения какого-либо пункта «Кондиций» Анне Иоанновне грозило «отчисление» из императриц. Документ доставили к Анне в Митаву, и 25 января 1730 года она его подписала. Казалось бы задумка верховников удалась. Однако дело шло не совсем гладко. Все громче звучали недовольные голоса в самой Москве, которая в правление Петра II фактически снова стала столицей. Многие дворяне опасались захвата власти несколькими аристократическими семьями.
Чем же закончился хитроумный план Верховного Тайного Совета? Все разрешилось, в общем-то, очень просто. Анна Иоанновна прознала про недовольство дворян «Кондициями» и, въехав в Москву, тут же их нарушила. А через несколько дней, почувствовав, что большинство на ее стороне, просто разорвала бумагу. Самодержец ведь сам хозяин своему слову. Дал, взял — это дело не сложное. А Верховный Тайный Совет вскоре был расформирован. Кого-то из его членов казнили, кого-то сослали. И только Остерман опять болел и все пропустил.